Путешествие в чудетство - Михаил Яснов

— Весёлый цветок! Лютик! Весёлый лютик!

И звонко поют Соловечки…

Это посложнее. Начинаем гадать:

— Человечки!

— Соловьи и человечки!

— Соловые овечки!

Наконец, найден правильный ответ:

— Соловьи и овечки!

А где-то по дальним дорогамБредут Носомот с Бегерогом!

Тут всё ясно:

— Бегемот с Носорогом!

Так мы узнаем, что игра в стихи — занятие весёлое и очень полезное. Дальше читаем стихотворение про девочку, которая никак не может придумать имя своему маленькому котёнку. А котёнок старается запомнить, как его называет хозяйка:

Имя учитИ мяучит!

Вдруг выясняется, что эти две строчки написаны абсолютно одинаковыми буквами, которые обозначают разные слова! Удивительно!

Наконец, задание совсем непростое.

Ёрш ершится.Петух…

— Петушится! — кричат все.

— Правильно. Запомните, как у нас получились эти две строчки: в каждой из них рядом друг с другом стоят родственные, однокоренные слова. Тогда лайка…

— Лайчится!

— Такого слова нет!

— Лается!

— Лается?

— Нет, просто лает!

— Это правильно:

Лайка лает.Змея…

Тут все попадаются в мою ловушку и хором кричат:

— Кусает!

— Ничего подобного! У нас ведь должны рядом стоять однокоренные слова!.. — Наконец, после долгих поисков подсказываю: змеится! И дальше –

Что ж получается?Лягушка…

Тут уже идёт нечто невообразимое: и квакает, и лягушится, и жабится! А нужно-то немножко пофантазировать: … лягается!

Кстати, насчёт «петуха», который «петушится». Наверняка, многие из вас помнят чудное стихотворение Валентина Берестова:

Петушки распетушились,Но подраться не решились.Если очень петушиться,Можно пёрышек лишиться.Если пёрышек лишиться,Нечем будет петушиться.

Как-то раз, выступая в одном детском саду, я спросил наудачу, не знает ли кто из ребят «Петушков» Берестова. И тут нашлась одна девочка, которая слово в слово повторила вслед за мной все эти строки, но для последней нашла своё — в высшей степени удивительное — решение:

Если пёрышек лишиться,Не в чем будет потушиться!..

Все эти игры в стихи дают, на мой взгляд, очень важный толчок в освое нии ребёнком той вселенной, которою является наша речь, родной язык, и воспитывают в конечном счёте меру, вкус, такт и чувство юмора — то есть, дают основу гуманистического образования и воспитания.

Из ближнего круга

«Уж как хочешь — верь не верь»

Эдуард Успенский

Проза Эдуарда Николаевича Успенского принесла ему всенародную известность. Чебурашка и крокодил Гена, почтальон Печкин и кот Матроскин, дядя Фёдор и старуха Шапокляк — это уже не просто авторские персонажи, а герои фольклора, сродни Мойдодыру Чуковского или Рассеянному Маршака: они накрепко вросли в быт нашего сегодняшнего детства.

Стихи Успенского на фоне его прозы, вроде бы, отошли на второй план, однако достаточно вспомнить популярнейшие песни, озвученные в своё время «Радионяней», или «Пластилиновую ворону», положенную на музыку Григорием Гладковым, чтобы понять, что эти стихи так же широко известны и любимы детьми. Эдуард Успенский одним из первых сделал песню и мультипликацию серьёзным подспорьем для бытования детской поэзии в современном мире.

Павел Крючков опубликовал в «Новом мире» интервью с Успенским — с таким примечательным диалогом:

«— Вы работаете во всех жанрах и видах литературы, долгие годы пишете и стихи, и прозу. Это, кажется, развивается параллельно. Или проза появилась раньше?

— Раньше появились стихи, их у меня меньше, чем прозы.

Я всегда считал, что проза — более сложный вид искусства.

— Многие считают ровно наоборот.

— Пусть считают. Кажется, Гёте говорил, что стихосложение обусловлено и подкреплено ритмом, рифмой — всеми этими костылями. А проза — очень открытая вещь. Помните историю о человеке, который бежал из лагеря? Перед ним открыты все дороги, а перед теми, кто его ищет, — только одна. Та, на которой они могут его найти».

И потом ещё Успенский добавляет: «Проза всегда сильнее стихов».

Как ни обидно для человека, пишущего именно стихи, должен полностью согласиться с Эдуардом Николаевичем, — исходя, например, из своего переводческого опыта: я всегда полагал, и с годами моя уверенность окрепла, что переводить прозу куда сложнее, чем стихи. При переводе стихов, по крайней мере, классических, ты всегда вооружён «всеми этими костылями» — ритмом, рифмой, т. е. жёстким каркасом. При переводе прозы он рассыпается. Остаётся главное: интонация автора — а её поди улови и интерпретируй!

Свои стихи Успенский «рассказывает» — как рассказывают байки, анекдоты, это рассказы «с преувеличениями», отчего они становятся ещё более заразительными и соблазнительными. При этом Успенский мастерски (а подспудно и назидательно) обыгрывает бытовые штампы (сколько их мы навидались на нашем веку!), превращая стихотворение то в сказку, то в приключение, то в смешной ужастик:

Уж как хочешь —Верь не верь,Но живёт за лифтом зверь.Любит он машинный запах,У него отвёртка в лапах.Ночью чудищем лохматымОн съезжает по канатам,По решёткам лазает,Механизмы смазывает.Провода, контакты, двери —Всё исправит, всё проверит.А под утроЗверь-чудакЗалезает на чердак,В темноте весь день сидитИ одно себе твердит:— Детям пользоваться лифтомБез сопровождения взрослых строго запрещается.— Детям пользоваться лифтомБез сопровождения взрослых строго запрещается.Уж как хочешь —Верь не верь,Это очень мудрый зверь.

Этот фольклорный зачин («Уж как хочешь — верь не верь») даёт автору прекрасную возможность превращать обыденное событие почти в сказочную историю, в сюжетную «обманку» и разыгрывать на этом поле словесные игры:

Верьте хотите,Хотите не верьте,Только вчера мнеПрислали в конверте.Жирафа, весьма добродушногоС виду,Большую египетскую пирамиду,Айсберг из Тихого океана,Кита-полосатикаВместе с фонтаном,Целое стадо гиппопотамовИ очень известный Вулкан —   Фудзияма.Кроме того,Я достал из конвертаЧетыре корветаРазличного цвета.Четыре корветаРазличного цветаИ королеву Елизавету.И интересно, что королеваНе проявляла ни капельки гнева.Представьте, нисколькоОна не ругалась,Что в этой компанииВдруг оказалась!Вы получали такие подарки?Значит, и вы собираете марки.

Нередко это целые повести в стихах — вот, к слову, маленькая история «Что едят дети»: про мальчика Вову пяти лет, который съел автобусный билет. Когда контролёр не поверил, что маленькие дети едят билеты, и стал требовать штраф, все пассажиры набросились на несчастного с рассказами о том, что на самом деле едят их малыши. Крохотный билетик превратился в целую лавину съеденного чужими детьми — тут были и картон, и опилки, и мыло, и штукатурка… А дальше — как накатило: один ребёнок «съел пятнадцать штук пелёнок», а другой «по кусочкам съел “Орлёнок”», и нашлись такие, что «объели до колёс» грузовик, а ещё одни «обглодали» танк… Беднягу-контролёра как ветром сдуло: